В прокат фильм вышел на 30 апреля, но премьерный показ прошёл в Кремле 24 апреля.
Я была там, поскольку моя компания сопричасна (но не мы снимали). Сразу о своих впечатлениях не писала потому, что мне нужно было время на две вещи. Первая - перечитать повесть Бориса Васильева, вторая - пересмотреть фильм "...А зори здесь тихие" Станислава Ростоцкого.
Перед просмотром продюсер и режиссёр картины Ренат Давлетьяров сказал, что это кино обращено молодёжи. Перечитав и пересмотрев, я прихожу к выводу, что он выразился точно. Тем, кто рыдал над первым фильмом, новый может показаться слишком "голливудской" версией. Но дело не в обострённой простоте. Теперь, когда я сравнила оба, понимаю, что новый фильм даже "ближе к тексту".
Главное отличие, на мой взгляд в том, что с 1972 года так много всего изменилось в мире, в том числе и зритель, и язык кино, естественно. Современная экранизация "...А зори здесь тихие" в первую очередь обращена зрителю, который не имеет иных, кроме, быть может, детских, воспоминаний о советских временах. Кино о том же подвиге, но в ином историческом контексте...
Не изменилось только одно - несколько девушек против вражеского десанта из 16-ти подготовленных мужиков. Это драма на все времена.
Конечно, показу предшествовала светская премьера.
Ренат Давлетьяров говорил, что его фильм не ремейк. Не вдавалась в споры по этому поводу, по киноцитатам - некоторые и ремейком могут назвать. Я всё-таки, склоняюсь, что "не ремейк" по одной профпричине (ниже напишу подробнее). Хочу предостеречь от цитирования фактуры и реплик героев - это, как раз, не один фильм повторяет другой, а все повторяют повесть - общая литературная основа - повесть "...А зори здесь тихие", написанная Борисом Васильевым в 1969 году.
И первая постановка, и вторая - очень близки к тексту. Да, это тот редкий случай.
Я бы даже сказала, что экранизация как в первом, так и во втором случае - почти эталонная.
Потому что нет ничего сложнее, качественно экранизировать "близко к тексту". Спасибо писателю Борису Васильеву за кинематографичную прозу, но и киношники тоже, постарались.
После того, как я пересмотрела-перечитала всё, скажу, что есть вещи, которые мне нравятся или не нравятся как в первом, так и во втором фильме. Их можно как-то сопоставлять, но вряд ли они выдержат прямые сравнения. И вот почему - 115-минутный фильм в 2015 году и две полуторачасовые серии в 1972 году - это совершенно разные подходы в построении истории. Именно поэтому я считаю, что один фильм не может быть ремейком другого, хотя видеоцитат в нём изрядно.
У разных видов повествования - полнометражного и телевизионного есть свой потенциал. Я попробую так сказать - в новом фильме есть зрелищность, экшн, быстрое драматичное развитие сюжета, а в старом - душевность, внимание к деталям, то милое "оканьё" и невероятная сила/нежность девчат. Что из этого лучше? Я не берусь судить. Это всё равно, что спорить, лучше багет или песочное печенье? Из одной муки сделаны, но такие разные.
Федот Васков - Пётр Фёдоров, Рита Осянина - Анастасия Микульчина, Женя Комелькова - Евгения Малахова, Соня Гурвич - Агния Кузнецова, Лиза Бричкина - Софья Лебедева, Галя Четвертак - Кристина Асмус. Подробнее о группе на сайте фильма.
"На мой взгляд, не всё так однозначно с главными героинями, как кажется на первый взгляд. Если почитать очень внимательно повесть Васильева, то окажется, что для одних девчонок Родина была матерью, а для других - мачехой. Вспомним судьбы Четвертак или Бричкиной… Но когда приходит беда, они забывают старые обиды и становятся на защиту своей страны как родной матери. И этим интересней, объемней, драматичней история". - Ренат Давлетьяров.
Хочу обратить внимание в фильме 2015 года на вставки о судьбе девушек. Очень атмосферно и близко к тексту. Да, киноязык современный, в чём-то плакатный, но за душу берёт, как и прочитанные Гармашом строки повести. Современные героини с актуальным макияжем - они просты и понятны сегодняшним студентам, но я признаю, что могут не совсем оправдать ожидания тех, кто много лет назад рыдал над первым фильмом. Хотя, я вижу, что кастинг учитывал сходство с образами героинь первого фильма.
Я смотрела фильм 1972 года и думала о том, что образы героинь - это девушки из 70-х, а не 40-х. Не хорошо и не плохо - так, как деталь подметила.
Лично меня очень раздражали вставки "из мирного времени", хотя я понимаю, что у них есть своя воспитательная, идеологическая и т.п. функция - связь с советской молодёжью.
Хочу немного повесть процитировать. Со скринами из первого фильма:
Про Соню Грувич в повести:
"На дверях их маленького домика за Немигой висела медная дощечка: «ДОКТОР МЕДИЦИНЫ СОЛОМОН АРОНОВИЧ ГУРВИЧ». И хотя папа был простым участковым врачом, а совсем не доктором медицины, дощечку не снимали, так как ее подарил дедушка и сам привинтил к дверям. Привинтил, потому что его сын стал образованным человеком, и об этом теперь должен был знать весь город Минск.
А еще висела возле дверей ручка от звонка, и ее надо было все время дергать, чтобы звонок звонил. И сквозь все Сонино детство прошел этот тревожный дребезг: днем и ночью, зимой и летом. Папа брал чемоданчик и в любую погоду шел пешком, потому что извозчик стоил дорого. А вернувшись, тихо рассказывал о туберкулезах, ангинах и малярии, и бабушка поила его вишневой наливкой.
У них была очень дружная и очень большая семья: дети, племянники, бабушка, незамужняя мамина сестра, еще какая-то дальняя родственница, и в доме не было кровати, на которой спал бы один человек, а кровать, на которой спали трое, была.
Еще в университете Соня донашивала платья, перешитые из платьев сестер, — серые и глухие, как кольчуги. И долго не замечала их тяжести, потому что вместо танцев бегала в читалку и во МХАТ, если удавалось достать билет на галерку. А заметила, сообразив, что очкастый сосед по лекциям совсем не случайно пропадает вместе с ней в читальном зале. Это было уже спустя год, летом. А через пять дней после их единственного и незабываемого вечера в Парке культуры и отдыха имени Горького сосед подарил ей тоненькую книжечку Блока и ушел добровольцем на фронт.
Да, Соня и в университете носила платья, перешитые из платьев сестер. Длинные и тяжелые, как кольчуги...
Недолго, правда, носила: всего год. А потом надела форму. И сапоги — на два номера больше.
В части ее почти не знали: она была незаметной и исполнительной — и попала в зенитчицы случайно. Фронт сидел в глухой обороне, переводчиков хватало, а зенитчиц нет. Вот ее и откомандировали вместе с Женькой Комельковой после того боя с «мессерами». И, наверно, поэтому голос ее услыхал один старшина.
— Вроде Гурвич крикнула?.."
"И опять Федот Евграфыч промашку дал: хотел немца половче перехватить, а тот выскользнуть умудрился и свой нож из ножен выхватил. И так Васков этого ножа убоялся, столько сил и внимания ему отдал, что немец в конце концов оседлал его, сдавил ножищами и теперь тянулся и тянулся к горлу тусклым кинжальным жалом. Покуда старшина еще держал его руку, покуда оборонялся, но фриц-то сверху давил, всей тяжестью, и долго так продолжаться не могло. Про это и комендант знал и немец — даром, что ли, глаза сузил да ртом щерился.
И обмяк вдруг, как мешок, обмяк, и Федот Евграфыч сперва не понял, не расслышал первого-то удара. А второй расслышал: глухой, как по гнилому стволу. Кровью теплой в лицо брызнуло, и немец стал запрокидываться, перекошенным ртом хватая воздух. Старшина отбросил его, вырвал нож и коротко ударил в сердце.
Только тогда оглянулся: боец Комелькова стояла перед ним, держа винтовку за ствол, как дубину. И приклад той винтовки был в крови."
"Он не видел, попал ли в кого: не до того было. Сейчас сквозь немцев прорваться надо было, себя в целости до леса донести и девчат уберечь. Уж их-то, последних, непременно уберечь он был должен, обязан был перед совестью своей мужской и командирской. Хватит тех, что погибли. По горло хватит, до конца жизни."
Смерть Женьки:
"И даже когда первая пуля ударила в бок, она просто удивилась. Ведь так глупо, так несуразно и неправдоподобно было умирать в девятнадцать лет.
А немцы ранили ее вслепую, сквозь листву, и она могла бы затаиться, переждать и, может быть, уйти. Но она стреляла, пока были патроны. Стреляла лежа, уже не пытаясь убегать, потому что вместе с кровью уходили и силы. И немцы добили ее в упор, а потом долго смотрели на ее гордое и прекрасное лицо..."
Рита:
— Пока война, понятно. А потом, когда мир будет? Будет понятно, почему вам умирать приходилось? Почему я фрицев этих дальше не пустил, почему такое решение принял? Что ответить, когда спросят: что ж это вы, мужики, мам наших от пуль защитить не могли! Что ж это вы со смертью их оженили, а сами целенькие? Дорогу Кировскую берегли да Беломорский канал? Да там ведь тоже, поди, охрана, — там ведь людишек куда больше, чем пятеро девчат да старшина с наганом!
— Не надо, — тихо сказала она. — Родина ведь не с каналов начинается. Совсем не оттуда. А мы ее защищали. Сначала ее, а уж потом канал.
— Да... — Васков тяжело вздохнул, помолчал. — Ты полежи покуда, я вокруг погляжу. А то наткнутся — и концы нам. — Он достал наган, зачем-то старательно обтер его рукавом. — Возьми. Два патрона, правда, осталось, но все-таки спокойнее с ним.
— Погоди! — Рита глядела куда-то мимо его лица, в перекрытое ветвями небо. — Помнишь, на немцев я у разъезда наткнулась? Я тогда к маме в город бегала. Сыночек у меня там, три годика. Аликом зовут — Альбертом. Мама больна очень, долго не проживет, а отец мой без вести пропал.
— Не тревожься, Рита, понял я все.
"Тот, последний путь он уже никогда не мог вспомнить. Колыхались впереди немецкие спины, болтались из стороны в сторону, потому что шатало Васкова, будто в доску пьяного. И ничего он не видел, кроме этих четырех спин, и об одном только думал: успеть выстрелить, если сознание потеряет. А оно на последней паутинке висело, и боль такая во всем теле горела, что рычал он от боли той. Рычал и плакал: обессилел, видно, вконец.
И лишь тогда он сознанию своему оборваться разрешил, когда окликнули их и когда понял он, что навстречу идут свои. Русские..."
Хотим мы того или нет, но для большинства тех, кто родился после 1990 года, война - это даже не рассказы бабушек и дедушек, а далёкая легенда и сказка. Но, я думаю, что вдохновившись яркой историей, кто-то из юных зрителей пересмотрит и первый фильм, снятый тоже, кстати для юного зрителя. Только в 1972 году старшее поколение ещё помнило войну...
Journal information